Киприан братьям, пресвитерам и диаконам, желает здоровья.
Честно и правильно поступили вы, возлюбленнейшие братья, решившись, по совету бывших при вас товарищей моих, не иметь общения с Гаием Дидденским пресвитером и с диаконом его: они сообщаются с падшими, приносят молитвы их и, быв часто обличаемы в нечестивых заблуждениях своих, несмотря на неоднократное, как вы писали ко мне, увещание моих товарищей не делать этого, упорно пребывают в своем предубеждении и дерзости и тем обольщают некоторых из нашего народа, — которым мы со всем смирением желаем помочь и которым, не по притворной лести, но по чистой вере, для спасения их, советуем истинным покаянием и воздыханием и глубокою скорбию умилостивить Господа. В Писании сказано: помяни убо, откуду спал еси, и покайся (Апок. 2, 5); и в другом месте говорит Божественное Писание: тако глаголет Господь: егда возвратився воздохнеши, тогда спасешися, и уразумееши, где еси был (Ис. 30, 15). Но каким образом могут воздыхать и совершать покаяние те, которых воздыхания и слезы задерживают некоторые из пресвитеров, допустившие их к общению, и которые не знают, что написано: блажащии вас льстят вы, и стези ног ваших возмущают? (Ис. 3, 12.) В самом деле, здравые наши и истинные советы нисколько не помогут, когда спасительной истине будут противопоставлять ласкательства и гибельное потворство. Уязвленный и болезненный ум падших терпит то же, что часто терпят больные и слабые телом: отвергая здоровую пищу и полезное питие, как горькие и неприятные, и домогаясь того, что, по-видимому, доставляет удовольствие и кажется на то время сладким, они непослушанием и невоздержностию причиняют себе погибель и смерть; не помогает здоровью верное лекарство искусного врача, если сладкая приманка обольщает своею привлекательностию. Итак, советуя верно и здраво, по письму нашему, не отступайте от лучших советов. Прочитайте же это письмо и товарищам моим, которые или будут при вас, или нечаянно придут к вам, чтобы нам, при пользовании или врачевании ран падших; единодушно и согласно держаться спасительного совета; а обо всем мы рассудим самым полным образом тогда, когда станем собираться вместе, по милосердию Господа. Но если кто нетерпеливый и опрометчивый, из наших ли пресвитеров и диаконов или из посторонних, дерзнет прежде решения нашего сообщаться с падшими, то да удален будет таковый от общения нашего, и потом он должен будет пред всеми нами дать отчет в своем безрассудстве, когда, по милости Господа, соберемся воедино. Вы желали также, чтобы я написал, что думаю о Филумеле и Фортунате иподиаконах и Фаворине аколуфе (прислужнике церковном), которые отошли было на время, а теперь опять пришли. В этом деле я не могу себя одного ставить судьею, тем более что и еще многие из клира доселе находятся в отсутствии и не подумали о том, что надобно, хотя поздно, возвратиться на свое место. Этот поступок каждого из них должен быть рассмотрен и исследован подробнее не только вместе с товарищами моими, но и вместе со всем народом, потому что с рассудительною умеренностию должно быть взвешено и решено то дело, которое впоследствии должно служить образцом относительно служителей Церкви. На время же да воздержатся они только от месячного раздела, не с тем, чтобы лишать их, по-видимому, служения церковного, но чтобы оставить их во всем, как есть, да нашего прибытия.
Желаю вам, возлюбленнейшие братья, всегда здравствовать. Приветствуйте все братство и прощайте.